А на прошлой неделе в ответ на критику России, которая отправила на Универсиаду в Казани не обычных студентов, а профессиональных спортсменов, Путин посоветовал завистникам самим заняться спортом или обратиться к доктору: «В конце концов попробовали бы ***, может быть, это поможет, жизнь наладится, развернется какими-то красивыми, яркими сторонами, и они увидят будущее».
Последний экспромт президента в духе Бенни Хилла не на шутку возбудил российскую и мировую общественность. Про спорт все понятно, но при чем тут препарат? Компания Pfizer, конечно, богата, но не настолько, чтобы заниматься продакт-плейсментом на таком высоком уровне. Очевидно, что рискованные шутки президента не заготовлены и не контролируемы, случаются в моменты раздражения, в ответ на критику и сообщают нам что-то важное о его внутреннем мире. Виагра всплыла откуда-то из глубин президентского подсознания, и это тревожный симптом.
Путин давно и целенаправленно работает в телесном жанре.
Тут и культ дзюдо, и многочисленные «мужские» фотосессии с обнаженным торсом (на охоте, на рыбалке, верхом), так же как и откровения дипломатов из «Викиликс» об «альфа-самце», которые официальная пресса долго и с удовольствием смаковала. Усилиями пропаганды создан образ крепкого немногословного мужчины средних лет, непьющего и некурящего, приблатненного и грубоватого («замучаются пыль глотать», «от мертвого осла уши»), любителя Стаса Михайлова и группы «Любэ»: некая усредненная мечта измученной российской женщины, которая выдыхает: «Хочу такого, как Путин»
Недавний развод президента и слухи о романе с Алиной Кабаевой и ребенке не подрывают, но лишь укрепляют этот образ и делают Путина самым завидным женихом нации. В отличие от пуританской Америки и политкорректной Европы и вопреки мизулинским семейным утопиям в России господствует циничная патриархальная культура. В ней супруг, бросающий старую постылую жену и уходящий к крепкой молодке, не только не порицается, но и негласно одобряется: мужик!
Демонстрация тела правителя, его вирильности и мужской силы — давняя политическая традиция. В начале своего классического труда «Надзирать и наказывать», рассуждая о казни преступников, Мишель Фуко пишет о теле суверена не как о обычном теле человека, а как о политическом теле государства. Здесь можно вспомнить архаические ритуалы демонстрации любовной мощи суверена: например, тщательно протоколируемые свидетельства об альковных делах и фаворитках Бурбонов — одна из главных составляющих политической истории Франции. Как говорил Фуко, «в обществе вроде общества XVI века тело короля было не метафорой, а политической вещью: его телесное присутствие было необходимо для жизнедеятельности монархии».
Способность к деторождению вменялась королю как один из главных актов суверенитета и легитимности, постель короля была подлинным престолом власти, и неслучайно роды наследника проходили в Версале публично, в специальном зале с галереей для наблюдателей.
В путинской России, возрождающей властные практики Средневековья, мужская сила суверена — залог крепости и устойчивости властной вертикали.
Путин превратил свое тело в политический проект, сделав его символом мужской, пацанской, патриархальной власти.
Это признает даже оппозиционный дискурс, в котором одним из неформальных лозунгов стало сакраментальное «Хутин-Пуй». В фаллической идентификации правителя звучит даже не столько оскорбление, сколько бессильная злоба, признание доминантной позиции суверена. И потому не может не беспокоить возникшая в речи президента виагра.
Что это значит? Ослабла ли мужская мощь, воля к власти? Неслучайно эта оговорка появилась в те дни, когда власть допускает один промах за другим, то с «уткой» (точнее, глухарем) об отставке Владимира Якунина, то с путаницей вокруг приговора, ареста и освобождения Алексея Навального. Сам фактор Навального является первым за 10 лет (с момента ареста Михаила Ходорковского) вызовом альфа-самцу на той самой суверенной территории мужских игр, и власть пока не может найти на него управу. Навальный груб и телесен — на его аватаре в ЖЖ изображен полуголый борец сумо. А вслед за ним идет новая генерация секс-символов — Евгений Ройзман, Евгений Урлашов, которые без колебаний вступили в борьбу за власть. Путинская виагра — признак слабеющей силы вертикали, неумолимой политической осени режима. Здесь главное — вовремя остановиться, чтобы не стать похожим на своего отчаянно молодящегося и красящегося приятеля Сильвио Берлускони, который уже превратился в политического клоуна, осажденного судебными исками.
Но проблема Путина даже не в ослаблении вертикали и не в молодых претендентах на место альфа-самца; проблема в самой эволюции тела власти.
Как показывает все тот же Фуко, на смену слабеющему телу короля приходит общественное тело Республики, которое является несравненно более сильным и универсальным, то самое политическое тело нации, которое в России в последние 10 лет так старательно искоренялось и зачищалось. Мы видели первое явление этого тела на Чистых прудах, Болотной и Сахарова в 2011 году. В 2012-м оно, казалось, было рассеяно, но теперь явилось снова: 18 июля 2013 года на Манежной, молодое и мятежное. Тысячи людей вышли на несанкционированный митинг в центре города, между Госдумой и Кремлем.
И пусть это еще не Тахрир и даже не Таксим, где выходят сотни тысяч, где люди готовы бросаться на полицейские машины и водометы. Важно то, что появился принципиально новый вид политического тела, которому не нужны уведомления и согласования и которое готово сместить дряхлеющее тело режима. И тут уже не помогут никакие препараты.
Сергей Медведев, Форбс
Оригинал публикации
Почему слабеет властная вертикаль
Раздел: Политика | Просмотры: 42506 | Комментарии: 12