Никого не удивил, все и так это знают. Да и Володин не раз делился этой своей мыслью (точнее: своим чувством), но формулировал торжественнее. В октябре 2014-го он сказал: «Есть Путин — есть Россия! Нет Путина — нет России!» Для Путина это, наверно, прозвучало восхитительно, но для России как-то унизительно; народу могло стать за державу обидно; но ничего — обошлось.

Что в тот момент щёлкнуло в его памяти: школьные ли уроки литературы? («Мы говорим Ленин, подразумеваем — партия, /Мы говорим партия, подразумеваем — Ленин».) Или он вспомнил невероятный фильм Рифеншталь «Триумф воли», где Гесс в финале под рёв толпы провозглашает: «Гитлер — это Германия, Германия — это Гитлер»?

Чего только ни скажут поэты и политики в приливе чувств. Но если горячее чувство Володина слегка остудить, если вторые части его фраз, так сказать, убавить, то получится вполне разумно: «Есть Путин — есть володины, не станет Путина — не станет володиных». А Россия останется.

Сразу оговоримся: в первом случае «не станет» — имеется в виду, на посту президента; а «володиных» — это совсем не уничижение, а как, например, сталинские соколы, которые всегда писались с маленькой буквы.

Короче, их не станет, а Россия останется. Могу поспорить на бочку виски. Ведь был, и не так уж давно, куда более великий руководитель, настоящий победитель Гитлера, а не спасло. Об этом — в песне гениального Галича о том, как в лагерный барак, жуя малосольный огурец, зашёл начальник оперчасти (по-лагерному, кум):

Скажет слово и поест,
Морда вся в апатии.
«Был, — сказал он, — говны, съезд
Славной нашей партии.

Про Китай и про Лаос
Говорились прения,
Но особо встал вопрос
Про Отца и Гения».

Кум докушал огурец
И закончил с мукою:
«Оказался наш Отец
Не отцом, а сукою…»

А это ж Гений всех времён,
Лучший друг навеки!
Все стоим, ревмя ревём,
И вохровцы, и зэки.

Забыл сказать: Рудольф Гесс произнёс упомянутую речь в Нюрнберге, в 1934-м, был торжественно объявлен «Тысячелетний Рейх»; через 10 лет Германия лежала в руинах, а ещё через год безоговорочно капитулировала.

Александр Минкин, Эхо Москвы
Оригинал публикации