М. Майерс ― Собственно, поводом пригласить вас в эту студию стал ваш материал в газете. Сначала «Sun» написала…Честно говоря, я просто объясню, мы говорим, тема нашей программы: «Присутствие российских военных в Ливии». Сначала об этом написала газета «Sun». Я посмотрела на это информационное сообщение и говорю: «Слушай, написала «Sun» со ссылкой на неназванные источники в британском Парламенте.

Давайте не будем это брать, потому что вообще непонятно, с какого перепуга об этом пишет газета «Sun»». Не самый, да, авторитетный источник информации? На следующий день об этом написал «РБК». Собственно, как-то это пересекается или это случайное совпадение? Или у вас тоже неназванные источники в британском Парламенте?

В. Дергачев
― Мы, кажется, в тот же день, если я не ошибаюсь… На самом деле, с этой информацией я довольно долго ходил, она у меня была давно от источников. Но нам никак не получалось ее, грубо говоря, легализовать и получить большое количество подтверждений. Но у меня были довольно важные, серьезные источники, которым можно верить. Я просто понимал, что здесь вопрос идет о национальной безопасности. Выглядит так, что Россия второй фронт открывает, третий или четвертый…какой там по счету? И хотелось каких-то дополнительных подтверждений.

И, просто, в день, когда «Sun» вышла, я позвонил каким-то дополнительным источникам, понял, что это действительно все правда то, что говорил и дал с подробностями. Честно говоря, в заметку вообще не все вошло. То есть мне указывали конкретные военные части, которые были туда перемещены, дислоцированы, военные специалисты. Просто, из-за довольно жесткого российского законодательства, которое регулирует вопросы гостайны и госизмены, мы часть информации просто не давали.

М. Майерс
― Но давайте, собственно, представим себе, что нас сейчас слушают люди, которые не изучили ваш материал от корки до корки. Я вас попрошу в общих словах рассказать о сути вашего расследования; о том, с каким фактом новым, интересным, эксклюзивным вы пришли, что вы накопали.

М. Майерс
― Северо-Запад. Ну, я так представляю. Если вы можете представить себе Ливию, то это примерно квадрат. Мы отсекаем от него всю южную часть – это, соответственно, контроль исламистов и племена там. Северо-Запад – это как раз где находится Триполи, самый крупнейший город. Это уже выход на Средиземное море, где порты, где уже сосредоточена экономическая жизнь этой страны. И Северо-Восток – это Бенгази.

В. Дергачев
― Да. Это ливийская армия, которую контролирует полевой генерал Халифа Хафтар. Этот человек известен близкими и тесными связями с Москвой. На самом деле, были даже открытые сообщения о том, что он приезжал, проводил переговоры с Сергеем Шойгу, общался с высокопоставленными российскими чиновниками. И, в общем, достаточно давно уже считалось, что это та сила, на которую Москва собирается сделать ставку. По крайней мере, с которой ведет какие-то более-менее конструктивные переговоры.

После падения режима Каддафи Москва потеряла там миллиардные нефтяные контракты, — были довольно серьезные экономические потери. И самое главное, что она потеряла, если это совсем огрубить, пакет акций в новом Правительстве: она не совсем контролировала послевоенный дележ страны. И как мне видится, вот эта тенденция к сосредоточению какой-то военной мощи там – отсылка туда советников, российских военных и так далее – она связана с тем, что Россия пытается закрепить некие зоны безопасности, в пределах которых она может проводить свою политику, договариваться с целым рядом стран, которые так или иначе имеют интерес к какому-то влиянию в Ливии.

Возродить какое-то свое влияние на Средиземноморье через Ливию. Но, опять же, получить доступ к зонам нефтеносных месторождений.

М. Майерс
― Ну, вы так аккуратно сказали – зоны безопасности. Зоны безопасности российская сторона обеспечивает на территории Ливии присутствием там российского военного контингента, поставки туда через Египет в том числе оружия и тех самых незабвенных ЗРК С-300 и, собственно, российскими военными базами, которые, насколько я понимаю, там в количестве двух уже расположены на территории Ливии. Правильно?

В. Дергачев
― Ну, говорят…

М. Майерс
― Ну, вы так аккуратно – зоны безопасности и влияния. Это не зоны безопасности и влияния, это фактически…вот заголовок ваш – «Новый плацдарм: что известно о переброске российских военных». И называются элитные армейские части, спецназ ГРУ, как бы мы сейчас к аббревиатуре ГРУ ни относились в свете последних событий. Но это как бы про серьезное, а не про то, что там…ну да, вот интересы, вот зоны влияния…вот как бы да.

В. Дергачев
― Ну да, речь, разумеется, здесь идет о серьезных вещах, то есть это не детский сад. Но, на самом деле, напрашивается аналогии с Сирией. Я считаю их, на самом деле, некорректными, потому что все-таки масштабы российского военного присутствия с Сирией не сравнить. И сам по себе Хафтар – это не президент Башар Асад. У него нет настолько серьезных сил в регионе. Он не может стать человеком, который будет контролировать всю территорию Ливии, потому что в Ливии постоянные качели: то одна сторона получает, то другая.

Ни одна из сил не может получить контрольного пакета. Известно, что, на самом деле, и с Триполи Москва ведет переговоры. Это Правительство признается Западом, и только оно может дать в конце концов разрешение на официальную поставку оружия, какого-то контингента миротворческого и так далее. И для того, чтобы легализовать свое присутствие, Москве обязательно надо договариваться с Триполи. Известно, это вроде даже как открытая информация, что делегации из Триполи в Москву ездили, вели переговоры. То есть Москва здесь умнее поступает и не пытается все яйца сложить в одну корзину. Вот так это со стороны выглядит.