Авторитаризм и фактическое бездействие институтов государства вынуждают журналистов становиться правозащитниками, пишет Александр Плющев в комментарии специально для DW.

Главный официальный российский правозащитник - уполномоченный по правам человека РФ Татьяна Москалькова - говорит, что не верит в существование секретных тюрем ФСБ. И переключается на Украину, где, понятное дело, от такого беззакония просто некуда деваться. Яснее ясного, что никто в ее аппарате не собирается проверять информацию, обнародованную в издании Republic.

Статья могла и вовсе не выйти, ради ее публикации журналист Илья Рождественский был вынужден уйти из РБК, отказавшегося ставить этот материал. Редакторы сказали, что не занимаются правозащитой, а чтобы считать статью журналистской - недостаточно подтверждений. То есть как и Москалькова - не поверили. Или побоялись поверить. Если бы дело было действительно в стандартах, редакция могла сделать все возможное, чтобы доработать статью, но там предпочли, чтобы журналист вместе с материалом ушел, по сути, к конкурентам.

Секретные тюрьмы ЦРУ и ФСБ

В США была похожая история: с 2002 года в прессе и у правозащитников начали появляться публикации о секретных тюрьмах ЦРУ в разных странах мира. Скандал продолжался много лет, публикации не сходили со страниц западной прессы. Он привел к официальным расследованиям во многих странах, и, в результате, власти США были вынуждены сначала признать существование таких тюрем, а затем и закрыть их.

Ничего похожего в России ждать не приходится. Все давно привыкли, что сенсационные разоблачения в России редко приводят к каким-либо последствиям. Вот и эта статья уже начинает забываться. Москалькова не верит, а пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, когда и если его об этом спросят, привычно скажет, что такие факты ему не известны и вообще это вопрос не Кремля, а соответствующих спецслужб. На чем тема и будет благополучно закрыта. Если она и всплывет где-то вновь, то в интернет-ресурсах, которые принято считать правозащитными.

Давление на прессу в России

Можно сколько угодно спорить о профессиональных стандартах и подходах, но без учета внешних условий это будет обсуждение, как говорят в интернете, "сферического коня в вакууме". Возможно, это всего лишь совпадение, но незадолго до описываемых событий РБК перешел в руки лояльного Кремлю бизнесмена, чьи издания никогда не служили примером высоких стандартов журналистики.

Ну а в стране до этого в течение нескольких лет систематически убивали НКО, прежде всего, именно правозащитные, и оказывали давление на прессу, постепенно переводя ее под прямой или опосредованный контроль государства. В свою очередь государственные органы становились все более закрытыми для прессы. Чиновники и официальные представители не несут никакой ответственности не только за непредоставление информации и комментариев, но и за прямую ложь и введение в заблуждение. Не говоря уж о том, что отсутствует какой-либо парламентский контроль, а суды, по сути, являются придатками силовых структур.

Возможно ли в таких условиях сохранение стандартов журналистики, характерных для демократических стран? Это спорный вопрос, но, в любом случае, появление именно правозащитной журналистики в столь агрессивной среде просто неизбежно. Отсутствие или недееспособность всех остальных государственных и общественных институтов пытаются компенсировать ресурсы с хоть сколько-нибудь независимой от государства редакционной политикой.

От "Новой газеты" до Навальный.Live

Процесс этот начался не сейчас. Анна Политковская была убита 11 лет назад именно за подобную журналистику, во всяком случае, я в этом уверен безоговорочно. "Новая газета", в которой писала Политковская, и сейчас работает в этом стиле. Взять хотя бы нашумевшее расследование о преследованиях геев в Чечне. Или последний пример - серия публикаций Павла Каныгина о захваченном в Донбассе российском военнослужащем Викторе Агееве и его матери. Увенчалась она записью совместного видеообращения матери Агеева и матери украинца Клыха, получившего в России 20 лет по обвинению в участии в боевых действиях в Чечне. Это все еще журналистика или уже правозащита?

Есть и обратные примеры, когда изначально правозащитные или политические ресурсы занимаются, по сути, журналистикой. Своеобразный самиздат эпохи интернета, родившийся в последние несколько лет: "ОВД-инфо" и "Медиазона", "Открытая Россия" и "Русь сидящая" - это информационные ресурсы или правозащитные? И имеет ли значение, у кого из них есть государственная лицензия СМИ? А вот, скажем, Youtube-канал Навальный.Live, единственный, кто вел непрерывную трансляцию массовых выступлений в стране и подвергается за это форменному разгрому, это партийное телевидение или журналистика?

По мере усиления авторитаризма и пренебрежения государства к собственным законам и дальнейшей профанации деятельности институтов, вопросы о том, имеют ли журналисты право отступать от своих стандартов ради защиты прав людей, будут все менее и менее актуальны. Их заменит вопрос, могут ли журналисты, имеют ли они такое право - не превращаться в правозащитников.

Алексендр Плющев, DW
Оригинал публикации

Связанные темы и персоны

Уфа, РБ, Башкирия, Башкортостан